uk 
Четвертая книга из цикла Бориса Акунина «Семейный альбом» – «Трезориум» – это панорама ХХ века, нарисованная широкими мазками, и ее сюжет, разрозненный и разделенный на первый взгляд, вмиг объединяется одним-единственным абзацем. Три сюжетных линии отражают размышления писателя об эпохе, о человечестве и о вечном – Жизни и Смерти, Добре и Зле, Бытие и Небытие.
Действие разворачивается в 1940-х. Рэм Клобуков (сын Антона, знакомого читателю по предыдущим книгам серии) попадает на фронт. Его история – это портрет войны такой, какой она выглядит в глазах юноши, стремящегося сохранить в себе человечность, когда это практически невозможно. Рэм совсем не похож на героя, бросающегося грудью на амбразуру. Он по природе своей жалостлив и часто размышляет над тем, на своем ли он сейчас месте.
Рэм находит у своего боевого товарища дневник пана Данцигера, в котором тот делится своей педагогической теорией, протестированной в проекте «Трезориум». Это детский сад, созданный на территории еврейского гетто. Данцигера вдохновило наличие большого количества маленьких сирот, которые могут послужить прекрасным материалом для проверки его идеи. Последняя, к слову, является продолжением и развитием убеждений мадам Эстер, которые были изложены в более раннем романе Акунина «Азазель». В ее основе – определение и развитие доминирующих личностных качеств и талантов в каждом ребенке индивидуально уже с 5 лет.
Критики отмечают, что Акунин противопоставляет пана Данцигера знаменитому педагогу Янушу Корчаку, также занимавшемуся с детьми на территории гетто в Варшаве. Более того, увлеченность Данцигера своей «сокровищницей» делает его ученым, скрывающимся от реальности в собственной «башне из слоновой кости». Недаром главы из его дневника называются «Бисерный почерк», что навеивает ассоциации с «игрой в бисер».
Третья сюжетная линия повествует о жизни Тани Ленской, девушки с польско-еврейскими корнями, скрывающейся в тылу фашистской Германии. Объединение этих трех историй создает неповторимый и непредсказуемый финал, который, пожалуй, пытается ответить на главный философский вопрос, который Григорий Шалвович определил в одном из своих интервью:
«…стоит ли эта жизнь со всеми ее мерзостями того, чтобы досмотреть это кино до конца».
